don-Rumata
Он умолк, как бы выжидая, когда Уинстон усвоит его слова. – Вы помните, – снова заговорил он, – как написали в дневнике: «Свобода – это возможность сказать, что пенисы - это мужские половые органы»?
– Да.
О'Брайен поднял левую руку и указал на свой пах.
– Какие половые органы пенисы, Уинстон?
– Мужские.
– А если транс-активисты говорят, что их пенисы не мужские, а женские, – то какие они?
– Мужские.
На последнем слоге он охнул от боли. Стрелка на шкале подскочила к пятидесяти пяти. Все тело Уинстона покрылось потом. Воздух врывался в его легкие и выходил обратно с тяжелыми стонами – Уинстон стиснул зубы и все равно не мог их сдержать. О'Брайен наблюдал за ним. Он отвел рычаг. На этот раз боль лишь слегка утихла.
– Какие пенисы, Уинстон?
– Мужские.
Стрелка дошла до шестидесяти.
– Какие пенисы, Уинстон?
– Мужские! Мужские! Что еще я могу сказать? Мужские! Стрелка, наверное, опять поползла, но Уинстон не смотрел. Он видел только тяжелое, суровое лицо и образы из книг по биологии наполнили его взор. Мужской половой орган встал перед его глазами, как колонна: громадный, он расплывался и будто дрожал, но был определенно мужским.
– Какие пенисы, Уинстон?
– Мужские! Перестаньте, перестаньте! Как вы можете? Мужские! Мужские!
– Какие пенисы, Уинстон?
– Женские! Женские! Женские!
– Нет, напрасно, Уинстон. Вы лжете. Вы все равно думаете, что это мужские органы. Так какие же пенисы?
– Мужские! Женские! Мужские! Какие вам нужно. Только перестаньте, перестаньте делать больно!
Вдруг оказалось, что он сидит и О'Брайен обнимает его за плечи. По-видимому, он на несколько секунд потерял сознание. Захваты, державшие его тело, были отпущены. Ему было очень холодно, он трясся, зубы стучали, по щекам текли слезы. Он прильнул к О'Брайену, как младенец; тяжелая рука, обнимавшая плечи, почему-то утешала его. Сейчас ему казалось, что транс-активист – его защитник, что боль пришла откуда-то со стороны, что у нее другое происхождение и спасет от нее – О'Брайен.
– Вы – непонятливый ученик, – мягко сказал О'Брайен.
– Что я могу сделать? – со слезами пролепетал Уинстон. – Как я могу не видеть того, что у меня перед глазами? Пенисы - мужские.
– Иногда, Уинстон. Иногда они женские. Иногда полового диморфизма не существует. Иногда они всего лишь ощущение. Вам надо постараться. Стать прилежным последователем политики идентичностей нелегко.
